Из "Книги Писем"

Что за свет нонче в окошке, Бруклин, Синаи или Паутина? Не важно, все одно перед отечеством душа млеет и слово за слово зовет: "Где они там латиняне новгородские, опять хозяйство разбазаривают или мочеными грибочками закусывают?"

Здесь мы, здесь! Канечно, теперь мы для вас латиняне, раз язык такой у нас умерший. Вы его правда и похоронили, посредством решительного поступка. Да ведь отъехать отсюда -- настоящее геройство, опять же кто-то должен и демократией маяться. Ну да Бог с ним, мы про язык, все-таки, беспокоимся, поскольку вы его уже похоронили, а мы еще живы. То есть, получается заживо погребенный, под обломками империи, тоже, как бы еще, трепыхающейся. Выходит копты мы теперь. Пирамиды порушили, пшеницу собрали, сфинксов песком засыпали и сидим на приступочке европейском, пергаменты пачкаем своим бесполезным наречием. Потом найдут, скажут: и вправду святая земля.

Впрочем, все-таки латиняне. Латинянин он поинтереснее копта выходит. У него кроме ветхого завета еще аристотельская этика в сенцах заместа камня краеугольного моченую капусту давит. Сик транзит глория, извиняюсь, мунди. Красиво звучит, язык фундаментальной науки и всякого цицеронства называется. А вот у некоторых слава-то мирская восе не проходит. Но об том умолчим.

Итак, положим, латинский язык для всякого высокого мышления и изъявления логики приспоблен, vivos voco или, примем, per aspera ad astra, то есть грузовым, естественно, челноком. Или, взять, диалоги об обустройстве мира, попробуй напиши на германском - их бин дер ордунг планетариум, или на одесском - шоб вы так кульминировали в пятом дифференте, на углу деребасовского квадранта. Смешная Вселенная получается, отдаленно театр Меерхольда напоминающая. Ясное дело, дети ваши и внуки прочесть вряд ли смогут, о чем эта там Федор Михайлович беспокоился, для чего сердце рвал и какой-такой квадрильон километров пройти пытался. Да и вы пожалуй, уже не совсем помните, куда этот квадрильон прилагается и отчего свободный человек обязательно пытается одолеть его.

Конечно и вы пытались из необтесанного сруба павильон народного хозяйства устроить. Некоторые тоже, в симметрию поверили, и давай латинскими буквами пользовать во всяком месте. Ну и получается, теперь неприличное слово со стен сортиров прямо в горницу, то есть в guest-book'и рвануло. Чудно читать, сидит такой аполлодор где-нибудь в санфранциске ночью, ему канечно, сподручнее матернуться в русских сенцах, все одно язык умерший -- добивай его собственной культурой. Отвел душу, Бог с тобой, лишь бы в дело, мы ж понимаем каково на девятом переулке в пабе сидеть. Прости, Господи, бусурманское слово приклеелось. Зато глядишь в сортирах чище стало. Сеть она, паутина, понимаешь, в окошке.

Ну, хорошо, мы согласны и заживо. Чего, там, лишь бы сгодился. Разве ж пойдешь с латыней к соседу, хлебушки попросить, то есть, наболевшим поделиться. Нет, на то она и есть вторая латынь, русский язык называется. Канечно, дифференциальное уравнение на нем не напишешь, и налоговую вряд ли заполнишь. Какие у нас налоговые? Степь и туманы, собирай с них налоги в виде мокрого продукта. Но уж если припрет, милости просим, заходите - погутарим о человеческом.

BACK